Мы пришли ниоткуда, и уйдем в никуда
07.01.2017 в 01:58
Пишет Санди Зырянова:Каджитское тангоURL записи
Итак, у нас заявка от Гостя-сан к Рождеству: "Гриммджо принес Бьякуе вместо елки дерево из Лас Ночес... Стеб/юмор, экшн, можно НЦ."
Тихонько молюсь Королю душ, Шеогорату и заодно Ктулху, чтобы Гость-сан был знаком хотя бы шапочно с вселенной ТЕС, ибо кроссовер.
Название: Каджитское танго
Персонажи: Улькиорра, Гриммджоу, Бьякуя, Рукия
Кроссовер с ТЕС
Рейтинг: Р за кровавые сцены, а вообще детская сказочка
Осторожно, нездоровая фантазия автора, Бьякуя с неко-ушками, Улькиорра темный эльф с арфой, драконы и много разного прочего.
читать дальшеМеч сверкнул, и орк-разбойник, только что обещавший сделать из Дж’Герджака меховой коврик, рухнул на землю. Иней под ним мгновенно стал красным, пропитавшись кровью.
Дж’Герджак наклонился и обшарил карманы убитого. Так… немного золота… железный топор… хорошо! Негусто, по совести, но лучше, чем ничего.
– Сволочь, – прошипел он, оскалившись. – Ишь чего, на меня нападать вздумал! На меня! В глотку тебе этот коврик, скотина!
Хвост бешено хлестнул по бокам – раз, другой, наконец, Дж’Герджак немного успокоился. Что ни говори, а дурацкая шуточка насчет мехового коврика из каджита начала ему надоедать: он слышал ее уже по меньшей мере в третий раз. Тощий разбойничий кошелек отправился в заплечную суму, топор повис на поясе. Тяжелый топор брать было не обязательно, но Дж’Герджак привык прикарманивать все, за что можно было выручить хоть пару монет.
Ему нужна была лошадь. Еще неделю назад он ехал верхом, но краденая лошадь – все равно, что друзья среди пиратов: только и смотрит, как бы смыться в свою конюшню. Хорошо хоть не убьет тебя и не обчистит, как это сделал бы пират. Хотя не Дж’Герджаку стоило рассуждать о пиратской нравственности – сам-то он был наемным убийцей и контрабандистом, в узких кругах широко известным под кличкой «Гриммджоу». Следовало купить собственного скакуна, и Гриммджоу уже кое-что делал в этом направлении. Однако денег, имевшихся у него, хватило бы разве что на половинку лошади. Кое-что ему удалось умыкнуть – ох, славная была драчка! – в одном из игорных домов Кусаджиши, кое-что он в кои-то веки заработал честно, по просьбе честных жителей покрошив с десяток драугров в кучку тухлого мяса… Но много ли могли заплатить ему обитатели окраины Руконгая, хоть честные, хоть не очень?
Конечно, будь тут Улькиорра, он бы живо придумал, как ограбить богатый дом – одно из тех роскошных имений в Сейрейтей, где никогда и никто не задумывается о куске хлеба – и при этом обойтись без лошади. Ведь это благодаря Улькиорре за плечами Гриммджоу приятно позвякивали два отменных меча. Гриммджоу хмыкнул, вспоминая, как они провернули эту штуку.
…В дымной таверне толпились гости, и два богато одетых норда с превосходными мечами снисходительно посматривали на остальную шушеру. Менестрель наигрывал веселую и кровожадную песенку про какого-то рыжего Рагнара, кружки стучали о столешницы. Внезапно какой-то неприметный данмер подошел к менестрелю, что-то негромко, но повелительно произнес, отстучал пальцем ритм прямо по арфе и обратился к людям, перекрывая шум таверны:
– Многоуважаемая публика! Вам должно быть скучно сидеть и не танцевать или танцевать старые, давно надоевшие танцы. Сейчас я покажу вам новый танец, который танцует весь Солитьюд. Он называется «Каджитское танго». Для начала надо надеть украшение с кошачьими ушами, чтобы стать похожим на каджита. А теперь смотрите в оба: правую руку кладем партнерше на плечо, левую – вот сюда, одну ногу ставим этак, и головы поверните в одну сторону… На счет раз-два – начали!
Не избалованной зрелищами и развлечениями публике понравилась новая забава. Обручи с кошачьими ушками Улькиорра купил у какой-то торговки, причитавшей, что это самый неудачный ее товар – никому не нужный, и сейчас они разошлись втридорога; вскоре вся таверна лихо плясала под бренчанье арфы новый танец, лишь надменные норды восседали за столами, морща носы. Но тут к ним подскочила парочка эльфийских девушек, протянули обручи с ушками…
Гриммджоу без помех утащил оба меча – для себя и для приятеля. Украсть их мог бы и сам Улькиорра, однако – и в этом, пожалуй, они с Гриммджоу никогда бы не сошлись – по какой-то понятной лишь данмерам причине Улькиорра полагал, будто честность распространяется и на чужое имущество. Гриммджоу был убежден, что довольно и честности в поединке, а имущество можно или красть, или брать с бою, и покупать, только если иначе невозможно.
А через месяц огромный кровавый дракон с приметным шрамом на морде убил Улькиорру.
Без Улькиорры Гриммджоу в голову приходило только одно: утащить из какого-нибудь богатого дома как можно больше добра, навьючить на коня и ускакать восвояси. Деньги не были для него самоцелью, однако какой же каджит откажется поживиться, если богатство само идет в руки? Но чтобы разжиться конем, надо было сперва разжиться деньгами.
Круг замкнулся.
И тут Гриммджоу припомнил, как Улькиорра, продумывая очередную аферу (а продумывать их он не гнушался, вот только каштаны из огня должен был таскать почему-то Гриммджоу), бормотал под нос всякую чушь своим глубоким низким голосом. То «мусор, а не воины», то «главное, что у них в душе, вызнать это и использовать», то «их душа лежит к богатствам и блеску Солитьюд…»
Солитьюд!
Улькиорра, даже мертвый, наталкивал Гриммджоу на блестящие мысли. Но это, пожалуй, было лучшим из всего, что они придумали вместе.
В Сейрейтей жили не просто норды – там жили потомственные рыцари, суровые и воинственные. Их на танцульки с накладными ушками не купишь. А вот на возможность сразиться с невиданным врагом, чтобы потом менестрели воспевали их в легендах – на раз. «Даэдрррра! – у Гриммджоу даже вибриссы задергались от возбуждения. – Так-так! Я вас поймал, знатные недоумки!»
Сам он тоже любил сражаться и делал это при каждом удобном случае. Улькиорра его не понимал – с его точки зрения, сражаться следовало тогда, когда сражения не избежать. «Ну вот пусть они с твоей философией и живут, пока меня не встретят, – смеялся Гриммджоу, скаля острые клыки. – Со мной-то сражения еще никому избежать не удавалось!» Это была истинная правда: ему даже Улькиорру удавалось спровоцировать. Правда, не всегда удавалось взять над ним верх…
Когтистая лапа в сверкающих имперских наручах, украденных вместе с мечами, поднялась и тронула ткань небес. Гриммджоу открывал гарганту.
Спустя некоторое время он установил напротив самого богатого дома в аристократическом квартале Сейрейтей мертвое кварцевое дерево, принесенное из Леса Меносов, и принялся художественно раскладывать вокруг него натащенные оттуда же маски Пустых. Получалось не очень – Улькиорра разложил бы их куда как покрасивее, но Гриммджоу было плевать на красоту, как и на душу, и на многое другое, что представляло ценность для темных эльфов. Однажды ему вдруг стало не наплевать на дружбу, и что? Сгорела эта дружба вместе с Улькиоррой в драконовом огне, оставив в душе только выжженную пустыню и жажду мести. Так стоило ли вообще к кому-то привязываться?
Люди мало-помалу начали заинтересовываться манипуляциями Гриммджоу, собираясь вокруг него.
– Это дерево дзюбокко, – объяснял он любопытствующим, – ужасный кровожадный вампир, хуже дракона, и я привел его из Эльсвеир, где оно пожрало три тысячи маленьких любопытных каджитских котят, полторы тысячи мирных каджитов и двести отборных каджитских воинов, а под конец поглотило моего единственного друга! Сразить его невозможно, с ним можно только торговаться, выкупая наши жизни чужой кровью.
– Так как же ты, мерзавец, – как ты посмел притащить его сюда? Ах ты подлец! – заволновались норды.
– Простите, – Гриммджоу попытался изобразить смирение, но его клыкастая пасть разъехалась в глумливой ухмылке, ибо уже очень давно на ней не появлялось ничего, кроме ухмылки или оскала. – Вы народ боевой, драться умеете, значит, сможете постоять за себя. А я что, я всего лишь жалкий торгаш всякой мелочью.
Мечи он предусмотрительно припрятал. Здравомыслящий человек, понятное дело, не спутал бы матерого убийцу с мирным торговцем, но в глазах рыцарей-нордов всякий, кто не носит при себе оружие, казался безопасным.
Шум и споры продолжались: норды хотя и храбрились, но держались в отдалении, не решаясь приблизиться к ужасному и опасному дзюбокко.
И тут из богатого дома вышел красивый, очень величественный молодой норд. Вышел – и направился прямиком к Гриммджоу и его дереву.
– Что ты делаешь напротив поместья Кучики, каджит? – негромко и властно спросил он, подойдя.
Приятный голос, подумал Гриммджоу, почти как у Улькиорры. Уж не согрел ли ложе кому-то из предков этого красавца темный эльф? Норды вроде как не ладят с данмерами, но мало ли. Однако… Кучики? Ах, Даэдра тебя задери, это не тот человек, с которым следует сейчас иметь дело! Если это Кучики Бьякуя, один из знатнейших вельмож и один из сильнейших рыцарей Скайрима, то он без лишних разговоров разнесет злополучное дерево, и у Гриммджоу не будет ни одной лишней минуты, чтобы хотя бы добраться до нордских кошельков…
– Я устанавливаю украшение, сударь, – как можно тише ответил он. – Близится новый год, и в лучших домах Солитьюд очень модно украшать улицы такими вот чудо-деревьями. Посмотрите, оно из кварца…
Голос его сорвался в рычание.
Больше всего Гриммджоу хотелось сейчас всадить клыки в точеную глотку этого заносчивого рыцаря, пробить лапой его грудь и вырвать из нее сердце. Необходимость притворяться бесила его больше, чем голод, холод и шутка про меховой коврик, вместе взятые.
– Украшение, да? И это все? – недоверчиво спросил Бьякуя.
– И каждый повесит на него любые бусы и ленты, какие посчитает нужным, – ляпнул Гриммджоу и сам испугался.
– Вот как, – Бьякуя величественно развернулся и ушел.
– Что? Даже сам господин Кучики боится этого дзюбокко? Да я… я сражусь с ним, – выкрикнул юношеский голос.
– Оно вас съест, – злорадно проговорил Гриммджоу, едва сдерживаясь, чтобы не захохотать. Все складывалось по его плану!
– А вот я ему! – и юный рыцарь бросился на дерево. Как и следовало ожидать, меч отскочил от твердого кварца, вырвался из его рук и зазвенел. Норды зашумели.
Вскоре дерево уже атаковали все собравшиеся вокруг. Звучали яростные боевые кличи, звенели мечи и топоры – каждый хотел убить чудовищного вампира и прославиться на веки вечные или хотя бы до следующей недели. Гриммджоу фыркнул в усы и начал потихоньку отходить в тень. Никто бы этого не заметил, если бы не другая тень – павшая с небес.
Темные багровые крылья колыхались в небесах. Мощный хвост шевелился то вправо, то влево. Морда, увенчанная короной из рогов, напоминала стрелу, указывающую на далекие горы…
На секунду Гриммджоу застыл в экстазе.
Он никогда не ненавидел драконов. Наоборот, он считал себя подобным им – безжалостным, кровожадным, воспринимающим людей исключительно как добычу. Но был один дракон…
Гигантская багровая морда вдруг опустилась, холодные и в то же время пламенеющие глаза полыхнули недоброй страстью, крылья замерли в небе – дракон заинтересовался.
Его не видел никто, кроме Гриммджоу. А Гриммджоу сейчас не видел ничего, кроме морды дракона – морды с приметным шрамом…
Он метнулся в переулок, где прикопал свои мечи.
Достал их, держа по одному в каждой руке, как дайсё.
Поднял оскаленное лицо к небесам, в которых парил его кровный враг.
Жажду убийства, исходившую от него, дракон ощутил сполна – ощутил и с ревом, выдыхая пламя, ринулся вниз. От первой струи пламени Гриммджоу ушел, вторая опалила шерсть на его затылке, но когда дракон в очередной раз вытянул шею, Гриммджоу подскочил и всадил оба клинка в его горло.
Мотнув головой, дракон отшвырнул его, Гриммджоу перекатился, развернулся, как пружина, и снова встал на ноги – и дракон атаковал его.
За спиной с криками разбегались люди: струи пламени запросто могли испепелить неосторожных. Дракон был уже в бешенстве, тело его наливалось жарким огнем, взгляд заставлял окаменеть от ужаса; Гриммджоу припомнил, что драконам нельзя смотреть в глаза, и сощурился.
– Разорви его в клочья, Пантера, – выкрикнул он старинный боевой клич своего рода, рода Дж’Герджаков. – Смерть тебе! Я отомщу за Улькиорру, слышишь? – и, собрав воедино всю магию, которой владел, куснул лапу и прошипел: – Гранд Рей Серо!
Синее пламя комком врезалось в багровую морду, и дракон захлебнулся.
Крылья у него были уже утыканы стрелами – многие рыцари сбегали домой за луками и пытались поразить чудовище, но стрел оно не боялось. А вот магия оказалась действенной.
– Серо! – синее пламя магии Дж’Герджаков полыхнуло еще раз. Дракон, обожженный и ослепленный, застыл – всего лишь на секунду, но этого хватило, чтобы подскочить повыше и снова вонзить клинки ему в шею, теперь уже наверняка.
Гигантская туша содрогнулась, забила хвостом. Гриммджоу, пытаясь отдышаться, все же осмотрел ее – скорее по привычке, потому что думать он был сейчас не в состоянии. И лишь найдя на драконе изрядное количество золота, припомнил, что эти существа любят носить с собой много полезного. Однако ничего, кроме золота, найти было уже невозможно – тело дракона изнутри разгорелось, из-под чешуи вырвались лучи огня, Гриммджоу обдало смрадом горящей плоти, и вскоре лишь обугленный скелет лежал между богатыми домами Сейрейтей.
Душа дракона поднялась, просачиваясь между ребер, и Гриммджоу нагнулся, чтобы поглотить ее. Он уже поглотил тысячи Пустых, но дракона – впервые. Золота, найденного на драконе, как раз хватило бы на лошадь...
– Довакин, – неуверенно произнес кто-то.
И тут под ноги Гриммджоу ударила еще одна струя пламени!
Он пошатнулся, отпрянул, не удержался на ногах и упал, выставив меч перед собой, но больше драться ему не пришлось.
– Бакудо номер 61 – Рикуджокоро! Цвети, Сенбонзакура, – очень спокойно произнес глубокий, похожий на эльфийский, голос, и добавил веско: – Банкай…
Золотые лезвия сжали тело второго дракона или, может быть, драконицы, явившейся отомстить за товарища; вихрь других лезвий, похожих на цветочные лепестки, обрушился на дракона сверху, и несколько секунд спустя его догорающее тело упало рядом с костяком первого дракона.
– Второй Довакин, – послышался чей-то удивленный голос.
Гриммджоу встал. Рыцари и домочадцы нордов окружили его, но на почтительном расстоянии, как и Бьякую, все глазели на них, и Гриммджоу сейчас было очень неуютно. Он привык, что на него смотрят лишь тогда, когда намерены расправиться с ним.
– Да, я тоже Довакин, – все так же величественно проговорил Бьякуя. – Не согласится ли уважаемый каджит отужинать в моем поместье?
Гриммджоу, пошатываясь, прошел в этот огромный дворец, обставленный в древних нордских традициях – совсем не так, как принято было в Эльсвеир, – упал на деревянную скамью. Слуга поднес ему сакэ. «Лучше бы скумы, – подумал Гриммджоу, – вот что бы мне не повредило».
Бьякуя что-то вполголоса повелительно сказал слуге, тот исчез – через минуту появился, и, о чудо, в кувшине в его руках плескалась настоящая скума.
На столе одно за другим появлялись яства.
– Как вы его победили, брат, – восклицала маленькая девушка. – Вот это был удар! Ваш коронный – Рикуджокоро!
– Ты бы тоже справилась с ним, Рукия, – заметил Бьякуя, но видно было, что он польщен.
В это время музыканты начали настраивать инструменты.
– Уважаемый господин каджит, вы ведь потанцуете с нами? – Рукия обратилась к Гриммджоу, лукаво улыбаясь. – Хоть вы и каджит, но я ручаюсь: такого танца вы еще не знаете, его только недавно завезли менестрели из Солитьюд. Он называется «каджитское танго»!
Она что-то протянула Бьякуе и Гриммджоу.
– Это нужно надеть, чтобы… Ах да, вам, наверное, не обязательно, – распоряжалась Рукия.
Гриммджоу уставился на обруч с кошачьими ушками и почувствовал, что краснеет.
– Вот как, – и Бьякуя все с той же царственной невозмутимостью надел свой обруч. – И как же это танцуют, Рукия?
– Я знаю, – Гриммджоу поднялся, щеки у него горели под шерстью. – Одну руку кладем партнерше на плечо, вторую – на талию, ногу вот сюда – и на счет раз-два… И головы надо повернуть в одну сторону!
@темы: Для скромного меня
