Мы пришли ниоткуда, и уйдем в никуда
Замок на заре. Малая гостиная
Гитарные аккорды семиструнки остановили Треля, идущего по коридору. Что-то в них было необычное, загадочное, таинственное, какая-то неизбывная тоска, щемящая грусть, терзающая душу печаль. И голос – незнакомый, хрипловатый, цепляющий, переворачивающий что-то внутри:
А тот, кого выбрала смерть,
Других ей не отдаст,
Тот тенью скользит рядом с нами,
И охраняет нас.
Трель замер. Никто в Замке не играл на гитаре, Трель это знал наверняка. С последним аккордом он встрепенулся и направился туда, где слышались гитарные переборы.
Малая гостиная. Звуки доносились оттуда. Трель осторожно приоткрыл дверь и заглянул.
Гостиная была освещена только огнем камина и двумя свечами на каминной полке. Перед камином стояло кресло, единственное такое во всем Замке, - низкое, широкое, с мягкими валиками вместо подлокотников, больше напоминающее небольшую софу. В кресле, в обнимку с гитарой, сидел Гость. Яркие отсветы огня бросали блики на его лицо, поминутно меняя его выражение. Гость сидел отрешенный от всего мира, невидящий и неслышащий. Казалось, он пребывал не здесь и сейчас, а где-то далеко-далеко отсюда, и в его глазах, отражающих игру пламени, было что-то потустороннее, нездешнее, запредельное.
Гость опустил голову, пальцы снова коснулись струн:
Там, высоко - нет никого,
Там также одиноко, как и здесь.
Там, высоко - бег облаков
К погасшей много лет назад звезде…
У Треля мороз прошел по коже. Никогда еще он не слышал такого исполнения. Казалось, со струн выплескивается жидкий огонь боли, безумной, беспредельной, леденящей, сметающей все на своем пути.
Сзади послышался вздох. Трель обернулся. За его спиной, в широком коридоре, стояли обитатели Замка – нахмурившийся Леопард, побелевшая Плутон, встревоженная Мару-чан, Белый Мокона с расширенными зрачками глаз, в которых плескался страх. За их спинами замерли остальные жители Логова. Все подошли настолько неслышно, что даже Трель, с его абсолютным слухом, не почувствовал их приближения.
Трель снова повернулся к двери, нажал, открывая ее пошире, и тихо прошел внутрь. За ним, неслышно и неспешно, просочились и остальные обитатели Логова, встали молча полукружьем за спиной Гостя. А тот, не замечая ничего вокруг, снова коснулся струн:
Боль, только боль
До конца честна со мной,
И она бывает сладкой,
Но все чаще злой.
А снег за окном скоро сменится дождем,
Это ангелы без крыльев плачут о былом...
Мару-чан не выдержала. Вскочив в кресло, она лапками прижала ледяные пальцы Гостя к струнам:
- Брат! Что случилось?
Гость, казалось, не услышал, но после томительного молчания с трудом хрипло произнес:
- Скоро 23 февраля…
Плутон опустилась в кресло по другую сторону от Гостя, положила руку на плечо, взглядом повторила вопрос кошки с серыми с дымкой и чуть рыжей радужкой у зрачка глазами.
- Когда-то давно… в этот день… у меня была свадьба… была семья… дом… - горло Гостя перехватило.
- Но… - Мокона в своей истиной форме вскарабкался на колени Гостя, уперся лапками в его грудь. Огромные глаза кавая полыхнули отзвуком боли, наполнились слезами.
Леопард обошел кресло, опустился на низенький широкий пуфик возле камина. Долго молчал, глядя на пламя, только кончики ушей нервно вздрагивали. Потом повернулся к Гостю:
- У тебя сейчас есть семья. И дом. И ты больше не одинок. – Кончик хвоста владельца Замка лихорадочно прошелся вправо-влево. – Ты никогда больше не будешь один.
Слова хозяина Логова ложились как-то правильно, выстраивая надежную канву защищенности и опоры.
Гость поднял голову. Мару-чан улыбнулась, погладила подушечкой бархатной лапки пальцы Гостя, потерлась усиками о его щеку. Плутон утвердительно кивнула и ободряюще сжала пальцы на его плече. Кристалл Моконы полыхнул мягким светом, и тепло этой вспышки обняло Гостя, согрело ледяные пальцы и замерзшее сердце. Нотки Треля ласково прошлись по лицу Гостя, снимая напряжение закаменевших мышц.
- Да… сейчас есть… и семья… и дом… - Гость опустил глаза, замер. Потом вскинул ресницы, обвел взглядом присутствующих. Кто-то кивнул, кто-то ободряюще улыбнулся, кто-то просто прикоснулся кончиками пальцев, подушечками лап, хвостом, тенью, усиками или щеки Гостя, или его руки.
Губы Гостя дрогнули. Было видно, что он уже не так напряжен, боль еще не ушла, но постепенно уступает свои права лучезарной надежде – главному спутнику странствующих по нелегким дорогам жизни.
- А! Кстати! – непосредственный кавай всея Логова потерся бочком о щеку Гостя, вскинул ушки домиком, - двадцать третьего ведь праздник! День защитника! Значит, это твой праздник, Гость! – и хитро улыбнулся, - приглашай!
Леопард поднял бровь, переглянулся с дворецким. Тот утвердительно кивнул, и через пару минут подкатил к камину передвижной столик, уставленный бутылками с заманчиво поблескивающими жидкостями и тарелками с нехитрой закуской – все, что успел собрать за столь короткой время.
- За защитников! – Леопард поднял бокал, и к нему потянулись руки, лапы, тени, хвосты, нотки с бокалами, рюмками, фужерами, стаканами и чашками. Шампанское и мадера, коньяк и яблочный сок, вермут и токай, водка и травяной чай встретились с нежным хрустальным звоном.
- С праздником!
Дворецкий зажег свечи. В этот момент свечи, как ничто большее, отвечали настроению присутствующих. Мягкий полумрак задумчиво окутал обитателей Замка, нашептывая что-то сокровенное, личное, интимное.
Трель протянул нотки и музыкальному центру – и по гостиной поплыл бархатный голос Joe Dassin. «Et Si Tu N' Existais Pas». Мелодия завораживала, заставляла сладко сжиматься сердца, вела за собой в мир щемящей душу и очищающей разум нежности.
Если б не было тебя,
Я б шел по миру как слепой,
В гуле сотен чужих голосов
Узнать пытаюсь голос твой
И звук твоих шагов...
При последних звуках песни Мокона подскочил к музыкальному центру и что-то переключил:
- А теперь танцуем!
Неугомонный кавай с кристаллической звездочкой во лбу подхватил под лапку кошку Мару-чан, и два пушистика поплыли в танце под знойные ритмы аргентинского танго. Плутон благосклонно приняла приглашение Треля и его розу. Молоденькая маг-хранитель из семейства многоликих Yuana отдалась чарующему танцу в искусных объятиях Старого Змейсса. И даже суровый Леопард не устоял перед горячим танго и увел в мир грез проявившуюся как всегда вовремя Nakatama.
Горячая латиноамериканская мелодия, плывущая в морозном воздухе занесенной снегом России, согрела Гостя, растворила в его груди кусок льда, убрала боль из его глаз, заставила вздохнуть полной грудью.
Раскрасневшаяся, со сверкающими глазами и разлохмаченной косой, путеводная звездочка Логова подлетела к Гостю:
- Следующий танец – твой!
- Плу-чан! Да я и танцевать-то не умею, - растерянно прошептал тот, - только один танец и знаю…
- Вот его и будешь танцевать! У тебя же праздник! – резонно возразила Лунный воин, заботливо «забыв», что это и ее праздник тоже, и вытащила упирающегося Гостя на середину комнаты.
- Нет! – панически пятился тот в теплый, уютный и такой недостижимый сейчас уголок возле камина.
Леопард усмехнулся в усы. Спорить с Плутон? Ну, это Гость погорячился…
Танцующие расступились, образовав круг, в центре которого стояли друг против друга Плутон и Гость.
- Ну! – путеводная звездочка Замка явно не собиралась сдаваться.
Скулы Гостя полыхнули стыдливым румянцем. Наконец, он решился, и глаза обитателей Логова… ну… несколько изменили свои натуральные размеры.
В заснеженном русском Логове, на японских циновках, при отблеске флорентийских свечей в венецианских зеркалах, под чарующие звуки венского вальса Незваный гость исполнил классический танец арабских одалисок – танец живота. Причем, на довольно приличном уровне…
Замок на заре. Малая гостиная
Гитарные аккорды семиструнки остановили Треля, идущего по коридору. Что-то в них было необычное, загадочное, таинственное, какая-то неизбывная тоска, щемящая грусть, терзающая душу печаль. И голос – незнакомый, хрипловатый, цепляющий, переворачивающий что-то внутри:
А тот, кого выбрала смерть,
Других ей не отдаст,
Тот тенью скользит рядом с нами,
И охраняет нас.
Трель замер. Никто в Замке не играл на гитаре, Трель это знал наверняка. С последним аккордом он встрепенулся и направился туда, где слышались гитарные переборы.
Малая гостиная. Звуки доносились оттуда. Трель осторожно приоткрыл дверь и заглянул.
Гостиная была освещена только огнем камина и двумя свечами на каминной полке. Перед камином стояло кресло, единственное такое во всем Замке, - низкое, широкое, с мягкими валиками вместо подлокотников, больше напоминающее небольшую софу. В кресле, в обнимку с гитарой, сидел Гость. Яркие отсветы огня бросали блики на его лицо, поминутно меняя его выражение. Гость сидел отрешенный от всего мира, невидящий и неслышащий. Казалось, он пребывал не здесь и сейчас, а где-то далеко-далеко отсюда, и в его глазах, отражающих игру пламени, было что-то потустороннее, нездешнее, запредельное.
Гость опустил голову, пальцы снова коснулись струн:
Там, высоко - нет никого,
Там также одиноко, как и здесь.
Там, высоко - бег облаков
К погасшей много лет назад звезде…
У Треля мороз прошел по коже. Никогда еще он не слышал такого исполнения. Казалось, со струн выплескивается жидкий огонь боли, безумной, беспредельной, леденящей, сметающей все на своем пути.
Сзади послышался вздох. Трель обернулся. За его спиной, в широком коридоре, стояли обитатели Замка – нахмурившийся Леопард, побелевшая Плутон, встревоженная Мару-чан, Белый Мокона с расширенными зрачками глаз, в которых плескался страх. За их спинами замерли остальные жители Логова. Все подошли настолько неслышно, что даже Трель, с его абсолютным слухом, не почувствовал их приближения.
Трель снова повернулся к двери, нажал, открывая ее пошире, и тихо прошел внутрь. За ним, неслышно и неспешно, просочились и остальные обитатели Логова, встали молча полукружьем за спиной Гостя. А тот, не замечая ничего вокруг, снова коснулся струн:
Боль, только боль
До конца честна со мной,
И она бывает сладкой,
Но все чаще злой.
А снег за окном скоро сменится дождем,
Это ангелы без крыльев плачут о былом...
Мару-чан не выдержала. Вскочив в кресло, она лапками прижала ледяные пальцы Гостя к струнам:
- Брат! Что случилось?
Гость, казалось, не услышал, но после томительного молчания с трудом хрипло произнес:
- Скоро 23 февраля…
Плутон опустилась в кресло по другую сторону от Гостя, положила руку на плечо, взглядом повторила вопрос кошки с серыми с дымкой и чуть рыжей радужкой у зрачка глазами.
- Когда-то давно… в этот день… у меня была свадьба… была семья… дом… - горло Гостя перехватило.
- Но… - Мокона в своей истиной форме вскарабкался на колени Гостя, уперся лапками в его грудь. Огромные глаза кавая полыхнули отзвуком боли, наполнились слезами.
Леопард обошел кресло, опустился на низенький широкий пуфик возле камина. Долго молчал, глядя на пламя, только кончики ушей нервно вздрагивали. Потом повернулся к Гостю:
- У тебя сейчас есть семья. И дом. И ты больше не одинок. – Кончик хвоста владельца Замка лихорадочно прошелся вправо-влево. – Ты никогда больше не будешь один.
Слова хозяина Логова ложились как-то правильно, выстраивая надежную канву защищенности и опоры.
Гость поднял голову. Мару-чан улыбнулась, погладила подушечкой бархатной лапки пальцы Гостя, потерлась усиками о его щеку. Плутон утвердительно кивнула и ободряюще сжала пальцы на его плече. Кристалл Моконы полыхнул мягким светом, и тепло этой вспышки обняло Гостя, согрело ледяные пальцы и замерзшее сердце. Нотки Треля ласково прошлись по лицу Гостя, снимая напряжение закаменевших мышц.
- Да… сейчас есть… и семья… и дом… - Гость опустил глаза, замер. Потом вскинул ресницы, обвел взглядом присутствующих. Кто-то кивнул, кто-то ободряюще улыбнулся, кто-то просто прикоснулся кончиками пальцев, подушечками лап, хвостом, тенью, усиками или щеки Гостя, или его руки.
Губы Гостя дрогнули. Было видно, что он уже не так напряжен, боль еще не ушла, но постепенно уступает свои права лучезарной надежде – главному спутнику странствующих по нелегким дорогам жизни.
- А! Кстати! – непосредственный кавай всея Логова потерся бочком о щеку Гостя, вскинул ушки домиком, - двадцать третьего ведь праздник! День защитника! Значит, это твой праздник, Гость! – и хитро улыбнулся, - приглашай!
Леопард поднял бровь, переглянулся с дворецким. Тот утвердительно кивнул, и через пару минут подкатил к камину передвижной столик, уставленный бутылками с заманчиво поблескивающими жидкостями и тарелками с нехитрой закуской – все, что успел собрать за столь короткой время.
- За защитников! – Леопард поднял бокал, и к нему потянулись руки, лапы, тени, хвосты, нотки с бокалами, рюмками, фужерами, стаканами и чашками. Шампанское и мадера, коньяк и яблочный сок, вермут и токай, водка и травяной чай встретились с нежным хрустальным звоном.
- С праздником!
Дворецкий зажег свечи. В этот момент свечи, как ничто большее, отвечали настроению присутствующих. Мягкий полумрак задумчиво окутал обитателей Замка, нашептывая что-то сокровенное, личное, интимное.
Трель протянул нотки и музыкальному центру – и по гостиной поплыл бархатный голос Joe Dassin. «Et Si Tu N' Existais Pas». Мелодия завораживала, заставляла сладко сжиматься сердца, вела за собой в мир щемящей душу и очищающей разум нежности.
Если б не было тебя,
Я б шел по миру как слепой,
В гуле сотен чужих голосов
Узнать пытаюсь голос твой
И звук твоих шагов...
При последних звуках песни Мокона подскочил к музыкальному центру и что-то переключил:
- А теперь танцуем!
Неугомонный кавай с кристаллической звездочкой во лбу подхватил под лапку кошку Мару-чан, и два пушистика поплыли в танце под знойные ритмы аргентинского танго. Плутон благосклонно приняла приглашение Треля и его розу. Молоденькая маг-хранитель из семейства многоликих Yuana отдалась чарующему танцу в искусных объятиях Старого Змейсса. И даже суровый Леопард не устоял перед горячим танго и увел в мир грез проявившуюся как всегда вовремя Nakatama.
Горячая латиноамериканская мелодия, плывущая в морозном воздухе занесенной снегом России, согрела Гостя, растворила в его груди кусок льда, убрала боль из его глаз, заставила вздохнуть полной грудью.
Раскрасневшаяся, со сверкающими глазами и разлохмаченной косой, путеводная звездочка Логова подлетела к Гостю:
- Следующий танец – твой!
- Плу-чан! Да я и танцевать-то не умею, - растерянно прошептал тот, - только один танец и знаю…
- Вот его и будешь танцевать! У тебя же праздник! – резонно возразила Лунный воин, заботливо «забыв», что это и ее праздник тоже, и вытащила упирающегося Гостя на середину комнаты.
- Нет! – панически пятился тот в теплый, уютный и такой недостижимый сейчас уголок возле камина.
Леопард усмехнулся в усы. Спорить с Плутон? Ну, это Гость погорячился…
Танцующие расступились, образовав круг, в центре которого стояли друг против друга Плутон и Гость.
- Ну! – путеводная звездочка Замка явно не собиралась сдаваться.
Скулы Гостя полыхнули стыдливым румянцем. Наконец, он решился, и глаза обитателей Логова… ну… несколько изменили свои натуральные размеры.
В заснеженном русском Логове, на японских циновках, при отблеске флорентийских свечей в венецианских зеркалах, под чарующие звуки венского вальса Незваный гость исполнил классический танец арабских одалисок – танец живота. Причем, на довольно приличном уровне…
@темы: Замок на заре
-
-
05.04.2011 в 16:06Позволь перефразировать: начали за упокой, закончили за здравие.
И это хорошо.
-
-
05.04.2011 в 16:14-
-
05.04.2011 в 16:35Понял.