Для Санди

@темы: Графика

---

В тесте на то, шизик Вы или нет, из 10 вопроса у Вас 0 ошибок
Пойти тест на шизоидность мышления:
http://uborshizzza.livejournal.com/2053347.html

@темы: Тесты

---

---

Если слишком долго вглядываешься в бездну, бездна начинает вглядываться в тебя. (Фридрих Ницше)

@темы: Цитата

---

03.06.2015 в 23:52

Пишет  Майор Дегтерёв:

Текуще-политическое

apsara (16:58:16 2/06/2015)

Не знаю кто сказал,но выражение правильное.

"Если сильно давить на Россию, то из неё полезут танки".

---

Пишет  Лютый зверь:

03.06.2015 в 12:34

На заявку:

Для Гость-тяна.
Без рейтинга

Признаться даже себе, что жалеет о том. что поддался на уговоры Рукии Бьякуя не мог. Хотя бы потому, что Рукию это расстроило бы. Поэтому он старался держаться с новым любимцем ровно, но со стороны выглядело это... вымораживающе. Слуги шарахались к стенам, когда видели хозяйскую физиономию, скованную попыткой изобразить если не дружелюбие. то хотя бы равнодушие.
А вот наглый кошак и не думал пугаться. Гриммджо тёрся костяным панцирем о хозяйские ноги в полной уверенности, что ему ничего не грозит. И в самом деле, пинать арранкара-ягуара значило как минимум сломать собственную ногу. Впрочем, Бьякуя не пинался совсем из других соображений. Рукин любимец, как-никак.
Сам Гриммджо себя ничьим любимцем не считал. Более того. от сам выбрал себе любимца и ходил по поместью за собственным человеком хвостиком. Большим таким и наглым хвостиком.
Бьякуя только вздыхал про себя, в очередной раз обнаружив бессовестного кошака в неприемлемой близости рядом с собой. Но пока Гриммджо не пытался играть с отчётами, не переворачивал стойку с Сенбонзакурой и не точил когти о самого Бьякую, причин гнать кошака подальше от себя не было. И Бьякуя терпел. Терпел, когда едва не спотыкался о плотную тушу в проходе, терпел ласковое бодание лобастой головой, от которого едва не падал, терпел, когда Гриммджо притаскивал добычу к нему в покои, терпел тяжёлую голову у себя на коленях во время вечернего чаепития с сестрой.
Бьякуя и сам не заметил, когда присутствие Гриммджо стало привычным и даже необходимым. Он рассеяно чесал за пушистым ухом, когда заполнял отчёты, небрежно гладил сильную холку, проходя мимо, привычно вышвыривал в сад очередное "подношение".
Однажды Бьякуя проснулся от удушья. Оказалось Гримджоу свернулся рядом с хозяином на футоне и положил тяжеленную морду на грудь мужчине. Вялой спросонья рукой Бьякуя попытался спихнуть голосу зверя с себя. Гримм только сонно открыл глаза, полоснул светящимся взглядом и перекинул через Бьякую не менее тяжёлую лапу. Крепкий синигами только полузадушено крякнул. Гриммджо на звук радостно встопорщил уши и перекинул и вторую лапу. Бьякуя обхватил обеими руками мощную шею и попытался оторвать от себя неподъёмную тушу. Туша растекалась довольной лужицей, просачивалась сквозь пальцы, как это умеют делать только коты, и снова собиралась в арранкара на груди мужчины.
- Гриммджо, - яростно прошипел Бьякуя и попытался пнуть наглеца ногой.
Ягуар вдруг распахнул синие очи и выдохнул:
- Наконец-то ты назвал меня по имени.
Бьякуя замер, уставился на говорящего кошака огромными глазами, сразу становясь лет на пятьдесят моложе. А тот плавно перетёк в человеческую форму и сжал онемевшее от шока тело горячими руками.
- Эй, Бьякуя, я долго ждал, но могу подождать еще немного. Ты только не тормози, как обычно.
Бьякуя обречённо закрыл глаза.

URL комментария

@темы: Для скромного меня

---

Город, которого нет...

Ночь и тишина, данная навек,
Дождь, а может быть, падает снег,
Всё равно бесконечно надеждой согрет,
Я вдали вижу город, которого нет.
Где легко найти страннику приют,
Где наверняка помнят и ждут.
День за днём то теряя, то путая след,
Я иду в этот город, которого нет.
Там для меня горит очаг,
Как вечный знак забытых истин.
Мне до него последний шаг,
И этот шаг длиннее жизни.

В каземате холодно, сыро, влажные стены отбирают последнее, скопившееся за день, тепло. Ржавые цепи с кандалами нависают над головой, тихо позвякивая от случайного сквозняка. Посреди камеры горн с раскаленными прутьями. В одном углу тощий драный матрас, набитый полусгнившей соломой, в другом – дыба.
Сколько себя помню, всегда ко мне относились неоднозначно. Моя матушка любила повторять: «Тебя можно или очень любить, или очень ненавидеть. Середины не дано.» Да, у меня много друзей. Но и врагов хватает. По милости одного из них я и нахожусь сейчас в самом страшном каземате города. Этот выскочка, отпрыск неприлично богатых, но незнатных родителей, привык ни в чем себе не отказывать. И когда я послал его в далекое пешее эротическое путешествие, был сильно удивлен. Даже ошарашен. Как же так, он такой роскошный мажор – и вдруг ему, такому крутому мачо, отказали…
Найти подставных свидетелей, проплаченных из папиной мошны, сговорчивого прокурора, нечистоплотного адвоката – и вот я уже в остроге, точнее, в его подвалах, в пыточной камере.
Каждый день он приходит полюбоваться на меня, на боль и кровь, ожоги и ранения, следы ножа, бича и раскаленного железа на моем теле. Он захлебывается от восторга, видя, как моральные и физические раны подтачивают мой организм, как поседели мои волосы и появились морщины возле глаз – и это в двадцать-то с небольшим лет! Я не только выгляжу, как старик, я и чувствую себя дряхлым старцем. Лохмотья на моем теле уже не спасают от холода, да и босые ноги на каменном полу – тоже не сильная защита от промозглой сырости и крыс. Кажется, я провел в этих стенах на какой-то жалкий месяц, а несколько десятилетий…

Кто ответит мне, что судьбой дано,
Пусть об этом знать не суждено.
Может быть, за порогом растраченных лет
Я найду этот город, которого нет.
Там для меня горит очаг,
Как вечный знак забытых истин.
Мне до него последний шаг,
И этот шаг длиннее жизни.


Но я улыбаюсь, всегда улыбаюсь, особенно, когда он приходит. Там, за крепостной стеной, меня ждут. Мои друзья, мои родители, моя любовь. Они готовят побег. Уже наняты дорожные кареты с запасными лошадями на каждый перегон, подкуплены стражники, да они и сами не особенно противились, зная моего подлого недруга и его гнусного папашу, на руках новенькие документы, а в порту дожидается самый быстроходный корабль нашего времени.
И я улыбаюсь, представляя, как перекосится физиономия моего недруга, когда он поймет, что уже не сможет дотянуться ни до меня, ни до моих близких.
Улыбайтесь, господа, улыбайтесь - это всех раздражает!

@темы: Город, которого нет...

---

Ня!

26.05.2015 в 04:57

Пишет  скрытый кот:

Небольшой пакетик счастья

---

Летние предсказания от "e;Мастера и Маргариты"e; via nataly_lenskaya & kot_de_azur



kot-de-azur.livejournal.com/283759.html

@темы: Гороскоп

---

Сказка о Царевне-Лягушке (18+ !!!)

www.youtube.com/watch?v=T3tI1I1S_98

@темы: Клипы: Сектор газа: Сказка о Царевне-Лягушке

---

---

23.04.2015 в 21:59

Пишет  Санди Зырянова:

Бордовая роза. Фанфик про Гриммджоу


Название: Бордовая роза
Автор: Санди
Пейринг/Персонажи: Ханатаро, Гриммджоу, немного Бьякуя, Унохана, Котецу и прочие.
Рейтинг: Р!кинк
Таймлайн: Зимняя война и вторжение в Уэко
Предупреждения: бладплей, медицинские манипуляции. Ханатаро - dark-версия. Еще: автор в курсе, что Укитаке не Форкосиган, но отчего бы и не...?

Фанфик написан на ключ от  Nezvaniy gost "Бордовая роза"

Ханатаро беспокойно бродил по баракам четвертого отряда. Сегодня было не его дежурство, но Ханатаро был наделен особым даром – чем-то вроде предчувствия, и оно его ни разу не подводило. Что-то должно было случиться, причем со дня на день.
Конечно, сказал он сам себе, это война с арранкарами, что же еще?
Но в своем отряде поговорить об этом ему было не с кем: показать свое беспокойство младшим по званию означало потерять лицо, а старшие относились к молодому офицеру скорее как к ребенку – иногда милому, а иногда и надоедливому. Поэтому Ханатаро решил навестить Рукию-сан.
Однако в поместье Кучики было до странности пусто, и все то же предчувствие неотвратимого и страшного кольнуло особенно болезненно.
– Рукия ушла. В Мир Живых, навестить друзей, – холодно произнес капитан Кучики, скосив на Ханатаро глаз через плечо. Выражение этого глаза было совершенно нечитаемым.
– А… Абарай-фукутайчо?
– Тоже.
И Ханатаро понял, что ушли они не просто так, и окостеневшие, неподвижные скулы на осунувшемся лице капитана – тоже не просто так. У них задание. А капитан… капитан волнуется за них.
«Почему меня с ними не отправили? – грустно подумал Ханатаро. – Если у них такое опасное задание, что даже Кучики-тайчо волнуется, то им обязательно нужен целитель! Как же так?»
Но задавать этот вопрос капитану Кучики было бессмысленно, и тогда Ханатаро все-таки отправился к лейтенанту Котецу – поделиться своими соображениями. Она, как всегда, выслушала его, поговорила с ним, – как старшая сестра, утешающая ребенка, которому почудился Ао-бодзу…
Иногда ей и впрямь удавалось его утешить. Но не сейчас. Сейчас предчувствие беды становилось час от часу все сильнее.
Дня через три капитанов созвали на внеплановое собрание; Ханатаро сгорал от волнения и любопытства – ему казалось, что его предчувствия должны каким-то образом оправдаться, и представлял себе могучее тело лейтенанта Абарая, покрытое ранами… ранами, которые он, Ханатаро, непременно исцелит. Ханатаро обожал процесс исцеления, особенно когда приходилось вынимать Хисагомару, и кровоточащие раны, перечеркнутые его лезвием, на глазах затягивались.
Белая веснушчатая кожа. Черные татуировки. Алая кровь.
И затягивающиеся раны…
Прекраснее этого, про себя размышлял Ханатаро, только раненый капитан Кучики – белый как шелк, утонченный, безупречный в своей мужественности.
Какие же они красивые – шинигами из других отрядов. И их всех нужно лечить.
Мимо прошли еще два кандидата на исцеление – Укитаке и Кераку. Укитаке кашлял – Ханатаро еле сдержался, чтобы не броситься ему на выручку прямо сейчас, – а Кераку утешал его:
– Он справится. Он прекрасно справляется уже почти пятьдесят лет. А ты все эти пятьдесят лет о нем беспокоишься, Джууширо-кун. Я уже начинаю ревновать!
– Я его сэмпай…
– Бывший!
– Это не имеет значения, – Укитаке поднял голову, утирая окровавленный рот. – Знаешь, когда-то я думал, что быть наставником – это ужасно. Когда ты можешь только научить другого, но не сделать сам, и отправить кохая в бой, в котором должен был сразиться ты… Сейчас я знаю, что есть кое-что похуже. Проводить кохая в бой, понимая, что ты его еще не всему научил…
– Ты научил его главному. Он уже сорок пять лет как капитан! Он почти так же силен, как ты, у него достаточно опыта и рассудительности. К тому же с ними там Унохана-сэмпай…
«С ними? О чем это они?»
Ханатаро бросился к казармам своего отряда, взбежал по ступенькам, но у входа в капитанский офис его перехватила лейтенант Котецу.
– Ты уже знаешь, да? – спросила она без улыбки, как-то очень по-взрослому. – Мы идем в Уэко Мундо. Раздавить змею в ее норе! – узкая рука Котецу сжалась в кулак. – Идут капитаны и лейтенанты, но я рассказала капитану Унохане о твоем желании, поэтому ты тоже идешь с нами.
У Ханатаро даже дыхание перехватило от волнения.
– С нами идут капитаны и лейтенанты одиннадцатого, шестого и двенадцатого отрядов, – продолжала Котецу. – Ну, лейтенант шестого, как я понимаю, уже там…
Капитан Куроцучи как пациент не вызывал у Ханатаро никакого энтузиазма. Он казался какой-то жуткой ядовитой медузой, укутанной в капитанский хаори, и под маской Ханатаро представлялись студенистые жгучие щупальца. А вот Кучики Бьякуя… или мускулистый, загорелый, покрытый боевыми отметинами Кенпачи… Казалось, каждый шрам на их могучих телах гудел и рокотал о славных победах!
– Я спасу их всех! – выпалил Ханатаро и смутился.
– За этим мы туда и направляемся, – произнесла капитан Унохана, выходя из офиса на крыльцо.
…Девушка-шинигами из подразделения Ханатаро на прощание подарила ему розу.
***
Роза, спрятанная за пазуху, кололась и щекотала, но Ханатаро ее не бросал. Ему казалось, что эта роза связывает его со всем привычным, теплым и живым, оставленным в Сейрейтей. Здесь, в Уэко, все было даже не мертвым – просто неживым. Безжизненным. Песок шуршал и расступался под ногами, так что Ханатаро увязал в нем; небольшие деревца на поверку оказались кварцевыми, а противники, которых капитан Унохана тоже велела лечить, – Пустыми. Живыми мертвецами.
Не-мертвыми, поправил сам себя Ханатаро.
И вся его сила целителя как будто испарилась в этом неживом месте. Попытка спасти Кучики-сан с треском провалилась, наоборот, Ханатаро еще и рану получил. А больше никого раненого… стоп, Кучики-тайчо! Ханатаро налетел на него, как коршун на цыпленка, однако был разочарован.
Раздевать Кучики-тайчо и перечеркивать его горючие раны Хисагомару не довелось. У него были взрезаны сухожилия на руке и на ноге, а с этим Ханатаро справился и при помощи лечебных кидо. Правда, прикосновение к точеной капитанской ноге все-таки подарило укол удовольствия – острого, но слишком короткого… У капитана Кучики была слишком хорошая регенерация. Но из-за этого Ханатаро только разогрелся и теперь испытывал мучительное томление.
Он обернулся, осматриваясь… На сероватом песке почти не выделялась белая арранкарская форма, но багровое пятно наполовину впитавшейся крови трудно было не заметить. И Ханатаро поспешил к раненому арранкару.
Тот лежал неподвижно, и на секунду Ханатаро показалось, что он уже умер по-настоящему, готовясь возникнуть где-нибудь в семидесятых районах Руконгая, – у неживых обитателей Уэко улавливать биение их полу-жизни было трудно. Однако широкая грудная клетка едва заметно колыхнулась, мышцы на полуобнаженном животе чуть напряглись, – арранкар дышал. И Ханатаро принялся за дело.
Осторожно провел кончиками пальцев по мощной шее, на которой чуть-чуть качнулся кадык. Тронул выступающие ключицы. В ямке между ними скопился кровянистый пот; арранкар еле слышно не то вдохнул, не то захрипел – сил стонать у него не оставалось. Ханатаро отнял руку и успокаивающе погладил раненого по всклокоченным, влажным от пота синеватым волосам, по щеке.
Щека была обычной мужской щекой, – холодной и влажной, небритой и потому слегка колючей. А лицо раненого – обычным лицом, красивым и мужественным, только слишком бледным от потери крови; осколок костяной челюсти с острыми зубами ничуть не портил его. «Выглядит как доспехи», – подумал Ханатаро, отводя взмокшие пряди со лба.
На шее у арранкара зияла длинная рана – кто-то чудом не снес бедняге голову; через всю грудь шла другая рана, еще одна – чуть ниже, через живот; руки, ноги – ничего не осталось без глубоких порезов. Тот, кто сражался с этим существом, не убил его вовсе не потому, что плохо старался. Ханатаро ощутил знакомое покалывание в кончиках пальцев.
Сколько ран, и какое роскошное тело!
Мальчишеская внешность и наивные манеры Ханатаро обманывали всех. Может быть, кроме проницательного Кучики-тайчо, но Ханатаро старался поменьше попадаться ему на глаза. Нет, он искренне любил раненых и стремился их вылечить, он всегда радовался, когда после успешного исцеления пациент опять был, по изящному выражению Котецу, «как родной». Но куда больше Ханатаро любил минуты наедине с пациентом, когда можно было прикасаться к могучим телам бойцов, гладить, сцеловывать их пот и слизывать полузасохшую кровь, трогать бледноватые соски, ключицы, шевелить волоски, идущие от пупка к паху, и прикусывать страшные раны, вылизывая и высасывая сукровицу, так что губы после нее становились припухшими и терпкими, а во рту держался острый железистый вкус крови… И, наконец, активировать шикай Хисагомару.
А иногда, если повезет, тела раненых отзывались на его ласки…
Ханатаро вылизывал рану на шее арранкара. С самого начала было ясно, что рана эта – практически смертельная. И арранкар не умер только потому, что нельзя убить неживое. Лоб и скула Ханатаро терлись о щеку арранкара, и где-то в паху нарастало горячее возбуждение. Так… залить шею лекарством… и вниз, к груди… рельефной, широкой груди, упругой и жесткой от развитых мышц, почти безволосой, вспоротой чужим занпакто… Вкус кожи незнакомого арранкара показался Ханатаро особенным – соленым, пыльным, необыкновенно мужским, и сам этот арранкар, поверженный, не был ни жалким, ни униженным – он оставался непобежденным. На минуту Ханатаро даже порадовался, что на это существо не наткнулся капитан Зараки, иначе наверняка добил бы его, а потом разыскивал по всему Руконгаю – пост четвертого офицера в одиннадцатом отряде был все еще вакантен.
Ханатаро слизнул выступившие капельки крови, задержался губами на соске, нежно трогая его языком. Арранкар чуть слышно застонал; Ханатаро поднял взгляд – арранкар приоткрыл глаза.
Глаза у него были пронзительно-синие, холодные и бесстрашные. Глаза настоящего воина.
Ханатаро приподнял арранкара, осторожно стаскивая с него куртку.
– Привет, – заговорил он, зная по опыту, что раненых надо успокаивать. – Я седьмой офицер четвертого отряда, Ямада. Сейчас мы вас вылечим. Вот у вас на руке рана, и на другой руке тоже рана, сейчас я все забинтую, и будете вы как родненький, даже лучше прежнего! Не волнуйтесь…
– Ннойтора, – перебил его арранкар, хрипло выплюнув это имя с беспредельной ненавистью. – Где?
– Если вы о том странном типе, который дрался с капитаном Зараки, то он побежден. Не волнуйтесь, вас больше никто не обидит, пока вы не поправитесь, – заворковал Ханатаро.
– К черту, – выдохнул арранкар и уронил голову на пропитанный кровью песок. В груди у него что-то свистело и шипело – должно быть, у него были пробиты легкие. А может быть, дыра Пустого в центре живота мешала ему дышать? Ханатаро старался не прикасаться к ней – мало ли, вдруг Пустым это неприятно. Зато гладил сильные, мускулистые руки, наслаждаясь гладкостью кожи и мощью бицепсов. Развороченные ударами занпакто, эти руки оставались могучими, и как же приятно было коснуться их языком и вжаться губами в раны, сцеловывая кровавый пот…
У арранкара было ранено еще и бедро, и Ханатаро про себя вздохнул с облегчением. Вот это да! У него есть основания к тому, чтобы спустить широченные белые хакама и коснуться обнаженных бедер… А под хакама-то и нет ничего! Ну что с них взять – арранкары, никаких понятий о «гири», удивительно, как они с голой задницей, подобно сиримэ, не разгуливают… От паха арранкара шел густой, тоже очень мужской запах – не неприятный, как бывает от немытого тела, а именно мужской, крепкий запах свежего пота, молодости, возбуждения и крови; Ханатаро смущенно потупился, стараясь не смотреть на чресла своего невольного пациента, такие же сильные, мощные и скульптурно-красивые, как все в его теле.
Увидеть такую красоту ему доводилось редко.
Собственно, увидеть обнаженный член ему и так-то доводилось нечасто – раненые шинигами раздевались до фундоши, а этот бесстыжий арранкар, этот… хулиган! – еще и откровенно возбудился от прикосновений Ханатаро. «А что, если я его там потрогаю?» – подумал Ханатаро. Он тут же устыдился своей мысли: бедный арранкарчик, лежит раненый, умирающий, а я… – но рука сама собой протянулась, пошевелила синеватые волосы, кудрявившиеся над полушариями яиц, провела по шелковисто-гладкому стволу, задержалась на головке… Арранкар выдохнул и еле слышно застонал. Это определенно не был стон боли, – как стонут от боли, Ханатаро знал. А вот исторгнуть из груди раненого стон удовольствия ему еще не удавалось. Он погладил арранкара еще и еще раз, а потом, воровато оглянувшись, отставил коробочку с лекарствами, наклонился и коснулся головки губами. Облизал, почувствовав на языке солоноватую каплю, причмокнул, потом забрал всю головку в рот…
– Ульки… орра, – прошептал арранкар. И если имя Ннойторы он произнес с ненавистью, то сейчас в его голосе звучало что-то, очень похожее на… любовь? – Улькиорра…
Неужели арранкары могут любить?
Тело раненого содрогнулось, выплескиваясь в рот Ханатаро; тот сглотнул, наслаждаясь небывалыми ощущениями – солоноватым вкусом, ароматом сильного мужского тела, жаркими шепотом, пусть и предназначенным не ему, – и покраснел, поняв, что острый укол наслаждения не прошел для него даром. Его собственные фундоши промокли.
По телу разлилась блаженная усталость. Ханатаро выдохнул, обнажил Хисагомару. Арранкар снова приоткрыл глаза, усмехнулся.
– Давай, шинигами… Скорее…
– Сейчас, – машинально ответил Ханатаро; он еще тяжело дышал после оргазма. Внезапно до него дошло, что арранкар не знает о способностях его занпакто и думает, будто Ханатаро хочет его добить.
Что ж, такой небольшой клинок годился бы в качестве мизерикорда…
Тонкая красная черта прошла от шеи к животу, потом – по одной руке… по другой… по бедру… Количеством энергии, поглощенным Хисагомару, сейчас можно было бы одолеть кого-нибудь из младших номеров Эспады, – столько боли и страдания накопилось в теле арранкара. Ханатаро поднял коробку с лекарствами и вынул оттуда пузырек:
– Выпейте, арранкар-сан, это тонизирующее…
– Ксо, – грубо перебил его арранкар. – Шинигами, ты сдурел? Какого хрена?
– Я вас вылечил, – сияя как медный грош, произнес Ханатаро. – А теперь надо закрепить…
– Я спрашиваю, ты сдурел? Какого пса ты меня лечишь?
– Вы же ранены, – Ханатаро пожал плечами.
– Ксо, – только и сказал арранкар. Подумал и спросил: – А где Улькиорра?
– Не знаю, – честно ответил Ханатаро. – Но я найду его и тоже вылечу!
Арранкар опростал пузырек с тонизирующим питьем. Выглядел он все еще прескверно, но умирать уже не собирался. Даже попытался подняться, хотя это у него пока не получалось.
Ханатаро встал и потянулся. Роза, подаренная Юки-сан, опять кольнула его; он вытащил ее из-за пазухи, полюбовался. Арранкар с удивлением следил за ним. Подумав, Ханатаро рассудил, что существо, подарившее ему такие волнующие ощущения, заслуживает прощального подарка.
– Возьми, – сказал он, протягивая розу арранкару. Тот тупо уставился на нее – должно быть, в Уэко Мундо никто никогда не видел цветов. Но Ханатаро надо было спешить. В Уэко наверняка были еще раненые. Прекрасные, сильные, мужественные раненые… По крайней мере, этот Улькиорра, которого поминал его недавний пациент, уж точно был красавцем – раз такой великолепный мужчина желал его…
– Эй, ты! Шинигами! – хрипло крикнул арранкар, когда Ханатаро уже успел отойти на приличное расстояние. – Меня зовут Гриммджоу! Понял? Гриммджоу Джаггерджак, Секста Эспада!

 

---

Черный кот вернулся. Из больницы. С 2 марта до 3 апреля. Анемия. Гемоглобин был 47 (!). Болят лапы и попа от уколов. Но! Котейку подлечили, гемоглобин повысили до 100, и он теперь бодр и весел... наверное.

---

Ваш балл: 108 из 140.

Ваш результат: 77 %

Тест Роршаха

Вы очень любите общаться с людьми, интересуетесь их эмоциями, мотивациями. Любите узнавать о различных жизненных ситуациях и судьбах людей. Вам нравится анализировать действия главных героев, в выдуманных и реальных историях вы всегда стремитесь докопаться до сути, понять систему человеческих отношений.
Вы обладаете синтетическим, всеохватывающим типом мышления. Умеете создавать что-то необычное, оригинальное, комбинировать, казалось бы, несходные элементы, мнения, суждения и идеи. Вы любите экспериментировать. Ваши идеи основываются на «А что будет, если сделать так?».
Возможно, в данный момент вы находитесь в некоем затруднительном положении – стоите на распутье дорог, не зная, куда пойти. Но не отчаивайтесь – ваше аналитическое мышление поможет вам выбрать верный путь и новую жизненную позицию.

test.passion.ru/poznai-sebya/test-rorshakha.htm

@темы: Тесты

---

Вам выпала гексаграмма №15 - Цянь, Смирение

Кто о многом не просит, тот многим владеет; так в смирении счастье обрящешь

wtfcombat2015.diary.ru/p202646373.htm

@темы: Гороскоп

---

Подарок от Астери Нариэ

13.02.2015 в 02:54

Пишет  Астери Нариэ:

Раздача слонов
Пусть и запоздалая, но обещания надо исполнять. Буду выкладывать постепенно, поднимая запись. Автор, конечно, питается отзывами, но настроения общаться у меня нет, извините.

5. Заказ Незваного Гостя. Стажер Всадников Апокалипсиса, по картинке.
Название: Стажер Доброе утро
Персонажи: Всадники и стажер с лошадкой

Прим

Чалая масть - сильная примесь белых волос на фоне любой из основных мастей. Голова и нижние части ног при этом часто имеют меньше всего белых волос и сохраняют цвет масти-«основы». В основном называют по фоновой масти: вороно-чалая, гнедо-чалая, буро-чалая, рыже-чалая, игренево-чалая, булано-чалая, солово-чалая.
Изабелловая масть — грубо говоря, кремово-розовая (кремовая шерсть и розовая кожа). Оттенок меняется в зависимости от освещения от почти серебристого до цвета топленого молока, иногда может казаться красноватой (в лучах закатного солнца).
У Смерти "конь бледный", однако нигде не поясняется, что, собственно, это "бледный" значит, если у другого Всадника "конь бел". Изабелловая же масть может выглядеть даже серебристой при должном освещении.

В один, безусловно, недобрый час — таковым этому часу полагалось быть по определению, учитывая личности собравшихся, — Четыре Всадника Апокалипсиса собрались на совещание.
— Мы не молодеем и уж точно не здоровеем, — взял слово Мор. Голос звучал глуховато из-за капюшона плаща, который обыкновенно не снимался во внерабочее время. Мор стеснялся своей внешности. — Людей все больше, и нас четверых просто мало, чтобы успешно справляться со своими обязанностями по приближению апокалипсиса.
— Отпуска давным-давно не было, — мрачно буркнул Голод. Впрочем, подобное настроение было для него обычным — голод вообще к дружелюбию и прекрасному настроению не располагает.
— Что предлагаешь? — Война терпеть не мог ходить вокруг да около и изъяснялся преимущественно короткими четкими фразами.
— Воспитать смену, — откашлявшись, сказал Мор. — На будущее. Пока пусть помогают.
Всадники (это было звание, потому и без коней Мор, Голод, Война и Смерть оставались Всадниками) воззрились на Смерть, который был старшим среди них.
— Идея не так уж плоха, — поразмыслив, сказал тот. — Однако же —ни у кого из нас нет опыта воспитания младшего поколения.
— Начать с одного, — внес поправку в свое предложение Мор. — Потренируемся на нем — а там еще учеников взять можно будет.
— Муштра и еще раз муштра, — отрывисто сказал Война. — Я воспитаю из салаги настоящего Всадника!
Так у Всадников впервые появился ученик. Ученика гоняли в хвост и гриву (Война), обучали основам медицины (Мор), философии и основам религий (Смерть), что почему-то не мешало тому спать на ходу. Вообще, после длительного обучения талант у потенциального Всадника обнаружился один: засыпать в любое время в любом месте.
Но потраченного времени и вложенных усилий было жаль, к тому же оставалась надежда, что через пару сотен веков из него таки выйдет что-то путное. Прошедшему обучение воспитаннику Всадников предстояла стажировка.

* * *

Рыжий, белый, вороной и изабелловый кони Всадников горделиво вышагивали, как на параде, выгибая по-лебединому шеи. Всадники Апокалипсиса не могли себе позволить ездить непонятно на ком, кони у них были наилучшие. Позади нога за ногу плелась булано-чалая невысокая лошадка с дремлющим, склонясь к луке седла, всадником.
Всадники Апокалипсиса, конечно, умели оставаться невидимыми, но сегодня был не тот случай — следовало по всем правилам представить общественности новичка. Общественность собралась с готовностью — едущих по небу огромных всадников все же видишь не каждый день.
Спустившиеся с небес, Всадники, правда, оказались вполне обычных размеров.
"Спецэффекты" — понимающе сказал кто-то из толпы.
— Итак, люди, — Смерть остановил коня и величаво повел рукой, — позвольте представить вам Доброе утро, стажера Всадников Апокалипсиса. Прошу бояться и ненавидеть.
Лохматый, невыспавшийся на вид паренек встрепенулся и вежливо поклонился, едва не вывалившись из седла, затем выудил из-под плаща будильник. Не из современных, скромно играющих заданную мелодию, а из тех старых, звеняще-дребезжащих, что не умолкают, даже если их хорошенько стукнуть. Сонная чалая лошадка зевнула. Изабелловой масти конь Смерти покосился неодобрительно.
— Доброе утро, — застенчиво улыбнулся собравшимся людям стажер и встряхнул будильник. Будильник противно задребезжал.
Чалая лошадка встрепенулась и встала по стойке «смирно», щёлкнув на всякий случай копытами.
Люди шарахнулись, кони Всадников прижали уши, а изабелловый попытался цапнуть стажера за ногу. Смерть вовремя натянул поводья, заставив коня разочарованно взвизгнуть. Проснувшаяся окончательно чалая приняла позу "вольно" и повернулась к изабелловому крупом, кокетливо состроив глазки вороному Голода; тот горделиво приосанился, а рыжий Войны ревниво всхрапнул. Белый Мора смотрел на это недоуменно.
К немалому негодованию Всадников, сопровождавших стажера, выяснилось, что от нестрашного на вид паренька с будильником наперевес люди шарахаются почище, чем от Смерти. Война, несмотря на экстравагантный наряд, в котором попытался сочетать военные формы разных времен и армий, на смертных вообще впечатления не производил, Смерть удостоился одобрительного «готичненько» и «красивая коняшка», Мору сунули какие-то таблетки — «в рекламе сказали, иммунитет повышает, тебе не повредит точно», а изможденного Голода какая-то дружелюбная пухлая девчушка угостила булочкой — «вот до чего диеты-то доводят!».
Довольны остались только кони (если не считать той сумятицы, что внесла в их стройные ряды единственная кобыла, отчаянно кокетничавшая с каждым поочередно в перерывах между приступами дремоты) — их вволю напичкали пирожками, булочками и конфетами. Часть угощения под шумок стаскивала у них лошадка стажера. От ее хозяина шарахались, а потому и лакомств не перепадало. Впрочем, она не унывала, разумно рассудив, что те, кому перепало, должны поделиться.
— Люди совсем страх потеряли, — констатировал Смерть, и остальные Всадники молчаливо согласились.
Стажер мирно сопел в гриву своей лошадке, чудом не вываливаясь из седла. Он тоже с трудом вставал по утрам...
— То ли дело было в средние века! — ностальгически вздохнул Мор.
Интересоваться ранее общественным мнением и снисходить к публике им не приходило в головы. Само собой разумелось, что вестников апокалипсиса следует бояться. Желательно — панически. Но люди, как видно, так уже свыклись с мыслью об апокалипсисе, периодически пытаясь устроить его подручными средствами, что никакого впечатления данное событие, как и его вестники, на них не производило.
Доброе утро приподнял голову, приоткрыв один глаз, сказал сочувственно:
— Чего вы хотите, если люди давно уж придумали себе удобные ваши образы и в них поверили? Книги почитайте и кино посмотрите. Мастеру Смерти особенно повезло в этом плане.
— Ты же спишь, — хмыкнул Мор.
— Если б на службе — влепил бы я тебе пару нарядов вне очереди! — посулил Война.
— Я во сне служу и разговариваю, — возразил Доброе утро. — Я во сне даже на лошади езжу!
Сонная чалая лошадка горестно вздохнула, понимая, что уж ей-то выспаться точно не светит.
— Мир определенно катится невесть куда, — недовольно сказал Война, покосившись на всхрапнувшего во сне стажера, — если какого-то юнца со ржавым будильником боятся больше, чем нас, легендарных Всадников!
— Тебе ли жаловаться, — сказал Смерть, поправляя притороченную к седлу косу, — да и без работы остаться нам не грозит; наверное, люди и вправду слишком с нами свыклись, потому и не боятся, как следовало бы, человек ведь ко всему привыкает.
— Философ, — буркнул Голод еще мрачнее обычного.
— Кроме наступления утра, — вставил, кажется, даже не проснувшись, Доброе утро. — Вот к чему привыкнуть нельзя. А практику зачтете? Или мне еще лично вам сдавать зачет поутру? С будильником?..

@темы: Для скромного меня

---

Мне-мне-мне!

Пишет  Астери Нариэ:

12.02.2015 в 13:52

Nezvaniy gost,

URL комментария

@темы: Графика

---

Денежка нужна! Очень-очень!

12.09.2013 в 01:38

Пишет  Меррил:

Диво дивное, проявись?!
Телега не моя, слова внизу не мои, но стало любопытно, как это какая-то картинка вдруг за три дня поможет мне купить то, что я хочу?! Потому что предпосылок - никаких. Разве что внезапно найду лопатник бумажник дяди Скруджа с парой миллионов "на мелкие расходы" племянникам....

Эта картинка облетела весь интернет! Говорят когда глядя на нее загадываешь желание оно непременно сбудется через 2-3 дни. Не верите? У меня сбылось. Возьми к себе и попробуй сам!



Дополнение:
Картинка работает. Я удивилась, но она активно работает!!!
Вот только весьма своеобразно, надо сказать. Подумала, и решила, что ей мешает тег "море"....Может, не будучи скрытой от Мироздания, ее эффект станет более наглядным и действенным? И на вожделенную недвижимость средства найдутся более реальные....

Вопрос: Прошу дайри-магию!

1. У тебя все получится!		6	(100%)
2. Сиди на попе ровно!		0	(0%)
Всего:		6 Всего проголосовало: 6

@темы: Повторно

---

@темы: Графика

---

@темы: Графика