Мы пришли ниоткуда, и уйдем в никуда
24.10.2014 в 18:46
Пишет Санди Зырянова:Гость-сан, с днем рождения!
Фанфик
Название: Когда мы были молодыми
Рейтинг: общий
Жанр: юмор, пародия, АУ
Персонажи: капитаны и лейтенанты Готей-13
Примечание: таинственное вещество обычно называется просто ЛСД
Предупреждение: ностальгия-с!
Фик написан в подарок Гостю-сан
читать дальшеВ средней школе №13, неофициально именуемой среди гопников района «Готей», произошло ЧП.
Таких ЧП, по совести говоря, в каждой школе ежедневно случалось по два на перемене, но СШ №13 была образцовой. Ее директор, Шунсуй Петрович Кераку, благодушный бородатый дяденька, был на хорошем счету в районо. Поэтому спрос с него, как водится, был больше.
И поэтому терпеть драки между комсомольцами он не мог, просто не имел права.
Шунсуй Петрович вернулся из районо взволнованным, пронесся в шунпо через вестибюль, походя указав техничке Ямаде на необходимость вытереть похабную надпись на лысине бюста В.И. Ямамото, и стремительно вошел в свой кабинет. Секретарь школы Нанао Сидоровна подозрительно покосилась на начальника и одернула строгий костюм, чтобы Шунсуй Петрович не догадался, чем она занималась в его отсутствие. В верхнем ящике стола у нее лежала «Анжелика и король»…
Шунсуй Петрович заперся, вынул из верхнего ящика своего стола бутылочку сакэ «Пшеничное», тяпнул сто грамм и успокоился. Щеки его порозовели, на лице заиграла привычная добродушная улыбка.
Можно было приступать к обыденным делам, а после уроков провести комсомольское собрание, заодно и дебоширов пропесочить.
Впрочем, уроки уже должны были скоро закончиться.
Прозвенел звонок. Ученики и учителя готовились расходиться.
По длинному коридору разнесся тоненький голосишко третьеклассницы Хинамори:
– Здласте, Соске Иванович!
– Здравствуй, здравствуй, Хинамори-тян, – приветливо отозвался учитель биологии, потрепав малышку по макушке. – Как дела?
– А я пятелку получила, – похвасталась Хинамори. Соске Иванович и его кабинет, полный диковин, внушали ей неистребимый пиетет, граничивший с обожанием. – А мозно к вам, динозавликов посмотлеть?
– Можно и динозавриков, – согласился неизменно приветливый Соске Иванович. – А у нас новая книга в кабинете, хочешь почитать?
– Хочу! – пискнула девочка, семеня за Соске Ивановичем.
Она уселась на учительский стул и углубилась в журналы, которые дал ей учитель. А Соске Иванович тем временем тихонько вышел и направился в кабинет химии…
Из кабинета русского языка раздавался сердитый голос шестиклассника Хицугайи.
– Мацумото, – ругался он. – Как ты могла? Ты подвела весь коллектив! Это же пионерское поручение, а ты…
– Ну что такое, – обиженно тянула Мацумото, кокетливо поглядывая на Хицугайю. Хицугайя был старостой класса и относился к пионерским поручениям чрезвычайно серьезно. – Стенгазета нам нужна на завтра! До завтра я ее и нарисую!
– Ты всегда нас подводишь, – кипятился Хицугайя. Впрочем, не стоило сомневаться, что стенгазета будет, и будет в лучшем виде: не зря же эти двое остались после уроков!
Расширенное комсомольское собрание уже началось. Комсорг школы, десятиклассник Кучики Бьякуя, пафосно выговаривал однокашникам, которых застигли за кулачным выяснением отношений:
– В наше время, когда вся советская молодежь доблестно трудится на благо социалистической Родины, когда быть комсомольцем означает быть лучшим, вы… вы бьете друг другу морды за школой! Как не стыдно? Ваши сверстники в Никарагуа борются с антинародным режимом! Ваши ровесники во время войны были партизанами! А вы… эх!
– А че он Ячирку с качелей согнал? – вспылил один из драчунов, школьный хулиган Зараки Кенпачи. – Я за мою сестру кому хошь морду набью, и не только за школой!
– Он просто животное, которому хочется подраться, – насупился его «спарринг-партнер» Комамура Соджин. – А я… я собаку выгуливал, вот.
– Ты прогуливал, Соджин, – брезгливо поправил его Бьякуя. – Вместо последнего урока ты гулял с собакой! И, кстати, как обижание маленьких совместимо с комсомольской честью?
Комамура побагровел. Ячиру, хоть и ходила еще в детский сад, была на редкость невыносимым ребенком. Оккупировала, понимаешь, длинную подвесную скамейку, единственную во дворе, и не слезает. С Йоруичи, самой красивой девочкой школы, посидеть из-за этой Ячиру негде было. Но разве Кучики объяснишь такие вещи?
– Ну, ну, – вмешалась завуч Рецу Сергеевна. – Мальчишки есть мальчишки, – она спохватилась и добавила: – Конечно, драться нехорошо! Помиритесь, мальчики. Пожмите друг другу руки…
Канаме Васильевич, учитель химии, нервно посмотрел на часы и перебил ее:
– Это не просто мальчишество! Зараки недостоин звания советского школьника, да еще и комсомольца!
– А че только я? – надулся Кенпачи. – Соджин тоже дрался! Он первый начал…
– Нет, ты первый, – возразил Соджин.
– Наши деды умирали за мир и счастье всех трудящихся, – провозгласил Канаме Васильевич. – За справедливость. Такие, как Зараки, недостойны находиться в нашем обществе!
И с этими словами он вышел, хлопнув дверью.
– Не стоит так волноваться, – хладнокровно улыбнулась Рецу Сергеевна. – Как вы думаете, Джууширо Николаевич? – обратилась она ко второму завучу.
– Я думаю, что человек должен слушаться своего сердца, – заявил Джууширо Николаевич (на досуге он писал стихи). – Если его сердце подсказывает ему, как поступить справедливо и благородно, то он должен делать именно так!
Кенпачи вскинул голову, победно покосившись на Соджина. Он считал, что отлупить его за то, что прогнал Ячиру, было очень благородно. Соджин тоже победно взглянул на Кенпачи. Ради удобства школьной красотки Йоруичи можно было и с Кенпачи стукнуться!
Учитель химии Канаме Васильевич заперся в лаборатории, где уже ждал его Соске Иванович. Вдвоем они создавали на основе стандартных реагентов вещество дивной полезности под названием «диэтиламиддекстрализергиновая кислота», пользовавшееся немалым спросом среди антисоветски настроенной молодежи. Но никто не заметил их отсутствия. Только Соске Иванович в разгар работы хлопнул себя по лбу и ненадолго вылетел из лаборатории, на ходу надев привычную добрую улыбку на лицо: в кабинете биологии так и сидела, увлекшись журналами, маленькая Хинамори…
Комсомольское собрание, несколько оживившись после появления на нем директора, быстро закончилось. Драчунов заставили пожать друг другу руки и помириться, после чего перешли к более спокойным пунктам повестки дня. Вскоре комсорг Кучики Бьякуя уже выходил вместе с товарищами-комсомольцами из актового зала.
На выходе его перехватил восьмиклассник Ичимару Гин, известный школьный фарцовщик. Все от первого до десятого класса знали, у кого можно раздобыть американскую жвачку или записи «зеппелинов» на ребрах. Товар Канаме Васильевича и Соске Ивановича сбывал тоже он, но об этом знали уже только посвященные.
– Чего тебе? – высокомерно спросил Бьякуя, всем видом выказывая неодобрение.
Ичимару расплылся в улыбочке и вытянул из-за пазухи краешек бумажного листка. Бьякуя, тщетно притворяясь, что не заинтересован ни капельки, скосил один глаз.
– Пять рублей, – шепнул Ичимару.
– Сдурел? У меня только три, – одними губами выговорил Бьякуя.
– Давай три, два будешь должен, – согласился Ичимару.
Цветной прямоугольник незаметно перекочевал под полу пиджака Бьякуи, и секунду спустя несгибаемый комсорг школы уже шагал по двору, как ни в чем не бывало.
Зайдя за угол «Готей-13», он остановился и вынул покупку.
С фотографии на него смотрело лицо Джона Леннона. Бьякуя светло улыбнулся и спрятал фото обратно поближе к сердцу.
Шел 1970 год…
URL записиФанфик
Название: Когда мы были молодыми
Рейтинг: общий
Жанр: юмор, пародия, АУ
Персонажи: капитаны и лейтенанты Готей-13
Примечание: таинственное вещество обычно называется просто ЛСД
Предупреждение: ностальгия-с!
Фик написан в подарок Гостю-сан
читать дальшеВ средней школе №13, неофициально именуемой среди гопников района «Готей», произошло ЧП.
Таких ЧП, по совести говоря, в каждой школе ежедневно случалось по два на перемене, но СШ №13 была образцовой. Ее директор, Шунсуй Петрович Кераку, благодушный бородатый дяденька, был на хорошем счету в районо. Поэтому спрос с него, как водится, был больше.
И поэтому терпеть драки между комсомольцами он не мог, просто не имел права.
Шунсуй Петрович вернулся из районо взволнованным, пронесся в шунпо через вестибюль, походя указав техничке Ямаде на необходимость вытереть похабную надпись на лысине бюста В.И. Ямамото, и стремительно вошел в свой кабинет. Секретарь школы Нанао Сидоровна подозрительно покосилась на начальника и одернула строгий костюм, чтобы Шунсуй Петрович не догадался, чем она занималась в его отсутствие. В верхнем ящике стола у нее лежала «Анжелика и король»…
Шунсуй Петрович заперся, вынул из верхнего ящика своего стола бутылочку сакэ «Пшеничное», тяпнул сто грамм и успокоился. Щеки его порозовели, на лице заиграла привычная добродушная улыбка.
Можно было приступать к обыденным делам, а после уроков провести комсомольское собрание, заодно и дебоширов пропесочить.
Впрочем, уроки уже должны были скоро закончиться.
Прозвенел звонок. Ученики и учителя готовились расходиться.
По длинному коридору разнесся тоненький голосишко третьеклассницы Хинамори:
– Здласте, Соске Иванович!
– Здравствуй, здравствуй, Хинамори-тян, – приветливо отозвался учитель биологии, потрепав малышку по макушке. – Как дела?
– А я пятелку получила, – похвасталась Хинамори. Соске Иванович и его кабинет, полный диковин, внушали ей неистребимый пиетет, граничивший с обожанием. – А мозно к вам, динозавликов посмотлеть?
– Можно и динозавриков, – согласился неизменно приветливый Соске Иванович. – А у нас новая книга в кабинете, хочешь почитать?
– Хочу! – пискнула девочка, семеня за Соске Ивановичем.
Она уселась на учительский стул и углубилась в журналы, которые дал ей учитель. А Соске Иванович тем временем тихонько вышел и направился в кабинет химии…
Из кабинета русского языка раздавался сердитый голос шестиклассника Хицугайи.
– Мацумото, – ругался он. – Как ты могла? Ты подвела весь коллектив! Это же пионерское поручение, а ты…
– Ну что такое, – обиженно тянула Мацумото, кокетливо поглядывая на Хицугайю. Хицугайя был старостой класса и относился к пионерским поручениям чрезвычайно серьезно. – Стенгазета нам нужна на завтра! До завтра я ее и нарисую!
– Ты всегда нас подводишь, – кипятился Хицугайя. Впрочем, не стоило сомневаться, что стенгазета будет, и будет в лучшем виде: не зря же эти двое остались после уроков!
Расширенное комсомольское собрание уже началось. Комсорг школы, десятиклассник Кучики Бьякуя, пафосно выговаривал однокашникам, которых застигли за кулачным выяснением отношений:
– В наше время, когда вся советская молодежь доблестно трудится на благо социалистической Родины, когда быть комсомольцем означает быть лучшим, вы… вы бьете друг другу морды за школой! Как не стыдно? Ваши сверстники в Никарагуа борются с антинародным режимом! Ваши ровесники во время войны были партизанами! А вы… эх!
– А че он Ячирку с качелей согнал? – вспылил один из драчунов, школьный хулиган Зараки Кенпачи. – Я за мою сестру кому хошь морду набью, и не только за школой!
– Он просто животное, которому хочется подраться, – насупился его «спарринг-партнер» Комамура Соджин. – А я… я собаку выгуливал, вот.
– Ты прогуливал, Соджин, – брезгливо поправил его Бьякуя. – Вместо последнего урока ты гулял с собакой! И, кстати, как обижание маленьких совместимо с комсомольской честью?
Комамура побагровел. Ячиру, хоть и ходила еще в детский сад, была на редкость невыносимым ребенком. Оккупировала, понимаешь, длинную подвесную скамейку, единственную во дворе, и не слезает. С Йоруичи, самой красивой девочкой школы, посидеть из-за этой Ячиру негде было. Но разве Кучики объяснишь такие вещи?
– Ну, ну, – вмешалась завуч Рецу Сергеевна. – Мальчишки есть мальчишки, – она спохватилась и добавила: – Конечно, драться нехорошо! Помиритесь, мальчики. Пожмите друг другу руки…
Канаме Васильевич, учитель химии, нервно посмотрел на часы и перебил ее:
– Это не просто мальчишество! Зараки недостоин звания советского школьника, да еще и комсомольца!
– А че только я? – надулся Кенпачи. – Соджин тоже дрался! Он первый начал…
– Нет, ты первый, – возразил Соджин.
– Наши деды умирали за мир и счастье всех трудящихся, – провозгласил Канаме Васильевич. – За справедливость. Такие, как Зараки, недостойны находиться в нашем обществе!
И с этими словами он вышел, хлопнув дверью.
– Не стоит так волноваться, – хладнокровно улыбнулась Рецу Сергеевна. – Как вы думаете, Джууширо Николаевич? – обратилась она ко второму завучу.
– Я думаю, что человек должен слушаться своего сердца, – заявил Джууширо Николаевич (на досуге он писал стихи). – Если его сердце подсказывает ему, как поступить справедливо и благородно, то он должен делать именно так!
Кенпачи вскинул голову, победно покосившись на Соджина. Он считал, что отлупить его за то, что прогнал Ячиру, было очень благородно. Соджин тоже победно взглянул на Кенпачи. Ради удобства школьной красотки Йоруичи можно было и с Кенпачи стукнуться!
Учитель химии Канаме Васильевич заперся в лаборатории, где уже ждал его Соске Иванович. Вдвоем они создавали на основе стандартных реагентов вещество дивной полезности под названием «диэтиламиддекстрализергиновая кислота», пользовавшееся немалым спросом среди антисоветски настроенной молодежи. Но никто не заметил их отсутствия. Только Соске Иванович в разгар работы хлопнул себя по лбу и ненадолго вылетел из лаборатории, на ходу надев привычную добрую улыбку на лицо: в кабинете биологии так и сидела, увлекшись журналами, маленькая Хинамори…
Комсомольское собрание, несколько оживившись после появления на нем директора, быстро закончилось. Драчунов заставили пожать друг другу руки и помириться, после чего перешли к более спокойным пунктам повестки дня. Вскоре комсорг Кучики Бьякуя уже выходил вместе с товарищами-комсомольцами из актового зала.
На выходе его перехватил восьмиклассник Ичимару Гин, известный школьный фарцовщик. Все от первого до десятого класса знали, у кого можно раздобыть американскую жвачку или записи «зеппелинов» на ребрах. Товар Канаме Васильевича и Соске Ивановича сбывал тоже он, но об этом знали уже только посвященные.
– Чего тебе? – высокомерно спросил Бьякуя, всем видом выказывая неодобрение.
Ичимару расплылся в улыбочке и вытянул из-за пазухи краешек бумажного листка. Бьякуя, тщетно притворяясь, что не заинтересован ни капельки, скосил один глаз.
– Пять рублей, – шепнул Ичимару.
– Сдурел? У меня только три, – одними губами выговорил Бьякуя.
– Давай три, два будешь должен, – согласился Ичимару.
Цветной прямоугольник незаметно перекочевал под полу пиджака Бьякуи, и секунду спустя несгибаемый комсорг школы уже шагал по двору, как ни в чем не бывало.
Зайдя за угол «Готей-13», он остановился и вынул покупку.
С фотографии на него смотрело лицо Джона Леннона. Бьякуя светло улыбнулся и спрятал фото обратно поближе к сердцу.
Шел 1970 год…
@темы: Для скромного меня
-
-
25.10.2014 в 14:16-
-
25.10.2014 в 14:17-
-
25.10.2014 в 18:33